Неточные совпадения
В самое то
время, когда взаимная наша дружба утверждалась, услышали мы нечаянно, что объявлена
война.
Поэтому почти наверное можно утверждать, что он любил амуры для амуров и был ценителем женских атуров [Ату́ры (франц.) — всевозможные украшения женского наряда.] просто, без всяких политических целей; выдумал же эти последние лишь для ограждения себя перед начальством, которое, несмотря на свой несомненный либерализм, все-таки не упускало от
времени до
времени спрашивать: не пора ли начать
войну?
Сверх того, начальство, по-видимому, убедилось, что
войны за просвещение, обратившиеся потом в
войны против просвещения, уже настолько изнурили Глупов, что почувствовалась потребность на некоторое
время его вообще от
войн освободить.
В среде людей, к которым принадлежал Сергей Иванович, в это
время ни о чем другом не говорили и не писали, как о Славянском вопросе и Сербской
войне. Всё то, что делает обыкновенно праздная толпа, убивая
время, делалось теперь в пользу Славян. Балы, концерты, обеды, спичи, дамские наряды, пиво, трактиры — всё свидетельствовало о сочувствии к Славянам.
Это немножко похоже на убийство, но в военное
время, и особенно в азиатской
войне, хитрости позволяются; только Грушницкий, кажется, поблагороднее своих товарищей.
Говорят вон, в Севастополе, сейчас после Альмы, [После поражения русской армии в сражении на реке Альме 8 сентября 1854 г. во
время Крымской
войны (1853–1856).] умные-то люди уж как боялись, что вот-вот атакует неприятель открытою силой и сразу возьмет Севастополь; а как увидели, что неприятель правильную осаду предпочел и первую параллель открывает, так куды, говорят, обрадовались и успокоились умные-то люди-с: по крайности на два месяца, значит, дело затянулось, потому когда-то правильной-то осадой возьмут!
Вскоре князь Голицын, под крепостию Татищевой, разбил Пугачева, рассеял его толпы, освободил Оренбург и, казалось, нанес бунту последний и решительный удар. Зурин был в то
время отряжен противу шайки мятежных башкирцев, которые рассеялись прежде, нежели мы их увидали. Весна осадила нас в татарской деревушке. Речки разлились, и дороги стали непроходимы. Мы утешались в нашем бездействии мыслию о скором прекращении скучной и мелочной
войны с разбойниками и дикарями.
— Для меня лично корень вопроса этого, смысл его лежит в противоречии интернационализма и национализма. Вы знаете, что немецкая социал-демократия своим вотумом о кредитах на
войну скомпрометировала интернациональный социализм, что Вандервельде усилил эту компрометацию и что еще раньше поведение таких социалистов, как Вивиани, Мильеран, Бриан э цетера, тоже обнаружили, как бессильна и как, в то же
время, печально гибка этика социалистов. Не выяснено: эта гибкость — свойство людей или учения?
Она понимала, что если она до сих пор могла укрываться от зоркого взгляда Штольца и вести удачно
войну, то этим обязана была вовсе не своей силе, как в борьбе с Обломовым, а только упорному молчанию Штольца, его скрытому поведению. Но в открытом поле перевес был не на ее стороне, и потому вопросом: «как я могу знать?» она хотела только выиграть вершок пространства и минуту
времени, чтоб неприятель яснее обнаружил свой замысел.
Но
время шло. Москва напрасно
К себе гостей ждала всечасно,
Средь старых, вражеских могил
Готовя шведам тризну тайну.
Незапно Карл поворотил
И перенес
войну в Украйну.
В истории знала только двенадцатый год, потому что mon oncle, prince Serge, [мой дядя, князь Серж (фр.).] служил в то
время и делал кампанию, он рассказывал часто о нем; помнила, что была Екатерина Вторая, еще революция, от которой бежал monsieur de Querney, [господин де Керни (фр.).] а остальное все… там эти
войны, греческие, римские, что-то про Фридриха Великого — все это у меня путалось.
В
войну с Европой поступил опять в военную службу, но в Крым не попал и все
время в деле не был.
Saddle Islands значит Седельные острова: видно уж по этому, что тут хозяйничали англичане. Во
время китайской
войны английские военные суда тоже стояли здесь. Я вижу берег теперь из окна моей каюты: это целая группа островков и камней, вроде знаков препинания; они и на карте показаны в виде точек. Они бесплодны, как большая часть островов около Китая; ветры обнажают берега. Впрочем, пишут, что здесь много устриц и — чего бы вы думали? — нарциссов!
В этой неизвестности о
войне пришли мы и в Манилу и застали там на рейде военный французский пароход. Ни мы, ни французы не знали, как нам держать себя друг с другом, и визитами мы не менялись, как это всегда делается в обыкновенное
время. Пробыв там недели три, мы ушли, но перед уходом узнали, что там ожидали английскую эскадру.
Пересев на «Диану» и выбрав из команды «Паллады» надежных и опытных людей, адмирал все-таки решил попытаться зайти в Японию и если не окончить, то закончить на
время переговоры с тамошним правительством и условиться о возобновлении их по окончании
войны, которая уже началась, о чем получены были наконец известия.
Множество рук и денег уходит на эти неблагодарные
войны, последствия которых в настоящее
время не вознаграждают трудов и усилий ничем, кроме неверных, почти бесплодных побед, доставляющих спокойствие краю только на некоторое
время.
В особенности развращающе действует на военных такая жизнь потому, что если невоенный человек ведет такую жизнь, он в глубине души не может не стыдиться такой жизни. Военные же люди считают, что это так должно быть, хвалятся, гордятся такою жизнью, особенно в военное
время, как это было с Нехлюдовым, поступившим в военную службу после объявления
войны Турции. «Мы готовы жертвовать жизнью на
войне, и потому такая беззаботная, веселая жизнь не только простительна, но и необходима для нас. Мы и ведем ее».
Нельзя было расшатывать исторические основы русского государства во
время страшной мировой
войны, нельзя было отравлять вооруженный народ подозрением, что власть изменяет ему и предает его.
К тому
времени, когда возгорелась небывалая за всю историю мировая
война, выяснилось, что есть три величайшие державы, которые могут претендовать на мировое преобладание — Англия, Россия и Германия.
Непрерывный хаос самоутверждения народов порождает
войны, и человечество все
время стремилось к преодолению этого хаоса, мечтало о всемирном единении.
А игра в
войну у молодых людей, в рекреационное
время, или там в разбойники — это ведь тоже зарождающееся искусство, зарождающаяся потребность искусства в юной душе, и эти игры иногда даже сочиняются складнее, чем представления на театре, только в том разница, что в театр ездят смотреть актеров, а тут молодежь сами актеры.
Мне не только не приходилось их подбадривать, а, наоборот, приходилось останавливать из опасения, что они надорвут свое здоровье. Несмотря на лишения, эти скромные труженики терпеливо несли тяготы походной жизни, и я ни разу не слышал от них ни единой жалобы. Многие из них погибли в
войну 1914–1917 годов, с остальными же я и по сие
время нахожусь в переписке.
Река Ольга состоит из 2 речек одинаковой величины со множеством мелких притоков, отчего долина ее кажется широкой размытой котловиной. Раньше жители поста Ольги сообщались с заливом Владимира по тропе, проложенной китайскими охотниками. Во
время русско-японской
войны в 1905 году в заливе Владимира разбился крейсер «Изумруд». Для того чтобы имущество с корабля можно было перевезти в пост Ольги, построили колесную дорогу. С того
времени между обоими заливами установилось правильное сообщение.
По обыкновению, шел и веселый разговор со множеством воспоминаний, шел и серьезный разговор обо всем на свете: от тогдашних исторических дел (междоусобная
война в Канзасе, предвестница нынешней великой
войны Севера с Югом, предвестница еще более великих событий не в одной Америке, занимала этот маленький кружок: теперь о политике толкуют все, тогда интересовались ею очень немногие; в числе немногих — Лопухов, Кирсанов, их приятели) до тогдашнего спора о химических основаниях земледелия по теории Либиха, и о законах исторического прогресса, без которых не обходился тогда ни один разговор в подобных кружках, и о великой важности различения реальных желаний, которые ищут и находят себе удовлетворение, от фантастических, которым не находится, да которым и не нужно найти себе удовлетворение, как фальшивой жажде во
время горячки, которым, как ей, одно удовлетворение: излечение организма, болезненным состоянием которого они порождаются через искажение реальных желаний, и о важности этого коренного различения, выставленной тогда антропологическою философиею, и обо всем, тому подобном и не подобном, но родственном.
Начавшаяся теперь
война [Писано во
время Крымской
войны.
Он был потрясен, испуган, он усомнился [Вот что рассказывает Денис Давыдов в своих «Записках»: «Государь сказал однажды А. П. Ермолову: „Во
время польской
войны я находился одно
время в ужаснейшем положении.
В первую минуту, когда Хомяков почувствовал эту пустоту, он поехал гулять по Европе во
время сонного и скучного царствования Карла X, докончив в Париже свою забытую трагедию «Ермак» и потолковавши со всякими чехами и далматами на обратном пути, он воротился. Все скучно! По счастию, открылась турецкая
война, он пошел в полк, без нужды, без цели, и отправился в Турцию.
Война кончилась, и кончилась другая забытая трагедия — «Дмитрий Самозванец». Опять скука!
Но я был личным свидетелем другого исторического момента (
войны 1853–1856 г.), близко напоминавшего собой двенадцатый год, и могу сказать утвердительно, что в сорокалетний промежуток
времени патриотическое чувство, за недостатком питания и жизненной разработки, в значительной мере потускнело.
Прозрения Любека поразительны, потому что в это
время политическое положение Европы не давало оснований ждать
войны.
Отец был кавалергардским офицером, но рано вышел в отставку, поселился в своем имении Обухове, на берегу Днепра, был одно
время предводителем дворянства, в Турецкую
войну опять поступил на военную службу, потом в течение 25 лет был председателем правления Земельного банка Юго-Западного края.
Но вот возникает
время после первой мировой
войны.
В это
время мир уже приближался к страшной мировой
войне, которая открывает эру катастроф, несчастий и страданий, которым не видно конца.
Это было голодное
время гражданской
войны, когда было не до Хитровки.
За два дня до своей смерти Чаадаев был еще в Английском клубе и радовался окончанию
войны. В это
время в «говорильне» смело обсуждались политические вопросы, говорили о
войне и о крепостничестве.
Во
время японской
войны большинство трактиров стало называться ресторанами, и даже исконный тестовский трактир переменил вывеску...
Но во
время турецкой
войны дети и внуки кимряков были «вовлечены в невыгодную сделку», как они объясняли на суде, поставщиками на армию, которые дали огромные заказы на изготовление сапог с бумажными подметками. И лазили по снегам балканским и кавказским солдаты в разорванных сапогах, и гибли от простуды… И опять с тех пор пошли бумажные подметки… на Сухаревке, на Смоленском рынке и по мелким магазинам с девизом «на грош пятаков» и «не обманешь — не продашь».
Теперь, когда я вспоминаю первые два — три года своего учения в ровенской гимназии и спрашиваю себя, что там было в то
время наиболее светлого и здорового, то ответ у меня один: толпа товарищей, интересная
война с начальством и — пруды, пруды…
Но все эти причины, обусловливающие обыкновенно хроническое вымирание инородцев, не дают объяснения, почему айно исчезают так быстро, почти на наших глазах; ведь в последние 25–30 лет не было ни
войн, ни значительных эпидемий, а между тем в этот промежуток
времени племя уменьшилось больше чем наполовину.
Этот Пищиков засек нагайкой свою жену, интеллигентную женщину, беременную на девятом месяце, и истязание продолжалось шесть часов; сделал он это из ревности к добрачной жизни жены: во
время последней
войны она была увлечена пленным турком.
Ширялова же, у которого плутовство переходит всякие границы, он не одобряет больше потому, что уж тот ни
войны, ни мира не разбирает, — то во
время перемирия стрелять начнет, то даже по своим ударит.
А доведи они Левшины слова в свое
время до государя, — в Крыму на
войне с неприятелем совсем бы другой оборот был.
Во
время Крымской
войны 1854–1855 гг. он был, однако, одним из самых ревностных обличителей бездарного главнокомандующего А. С. Меншикова (неизданные письма к Пущину, там же; ср. Е. В. Т а р л е, Крымская
война, т. II, 1950, стр. 102).
От этого первые, при удобном случае, так легко ударились в коммуну; от этого вторые, во
время прусской
войны, массами бежали с поля сражения.
Еще во
времена Троянской
войны женский вопрос был уже решен, но решен так ловко, что это затрогивало только одного Менелая.
— К вопросу, господа! — сказал я, — Вопрос заключается в следующем: вследствие неудач, испытанных Францией во
время последней
войны, Бисмарк отнял у последней Эльзас и Лотарингию и присоединил их к Германии. Имеет ли он право требовать, чтобы жители присоединенных провинций считали Германию своим отечеством и любили это новое отечество точно так, как бы оно было для них старым отечеством?
Потому что — поймите же — никто и никогда из нас со
времени Двухсотлетней
Войны не был за Стеною — я уже говорил вам об этом.
Коридор. Тысячепудовая тишина. На круглых сводах — лампочки, бесконечный, мерцающий, дрожащий пунктир. Походило немного на «трубы» наших подземных дорог, но только гораздо уже и не из нашего стекла, а из какого-то другого старинного материала. Мелькнуло — о подземельях, где будто бы спасались во
время Двухсотлетней
Войны… Все равно: надо идти.
Я уверен, дикарь глядел на «пиджак» и думал: «Ну к чему это? Только обуза». Мне кажется, точь-в‑точь так же будете глядеть и вы, когда я скажу вам, что никто из нас со
времен Двухсотлетней
Войны не был за Зеленой Стеною.
Но, дорогие, надо же сколько-нибудь думать, это очень помогает. Ведь ясно: вся человеческая история, сколько мы ее знаем, это история перехода от кочевых форм ко все более оседлым. Разве не следует отсюда, что наиболее оседлая форма жизни (наша) есть вместе с тем и наиболее совершенная (наша). Если люди метались по земле из конца в конец, так это только во
времена доисторические, когда были нации,
войны, торговли, открытия разных америк. Но зачем, кому это теперь нужно?
— Но, I, — пойми же, пойми: наши предки — во
время Двухсотлетней
Войны — именно это и сделали…